Важливо :: 11 травня 2018 16:58 , Дмитро Лук'яненко
azaryanz4

"Никакой приговор, кроме оправдательного меня не устроит. Ни об одном своем действии не жалею"

Экс-голова Красноторского поссовета Владимир Азарянц рассказал, что могло стать истиной причиной его проблем с законом, о событиях 2014-го, своих планах и отношении к бывшим однопартийцам

В 2015 году его приговорили к 8 годам лишения свободы за содействие терроризму. Сейчас Владимир Азарянц находится на свободе, но по-прежнему в статусе обвиняемого, а его дело заново рассматривается в Апелляционном суде. В эксклюзивном интервью Kramatorsk Post и “Краматорск Реальность” Владимир Азарянц рассказывает, почему он считает себя невиновным и что, по его мнению, могло стать истиной причиной его проблем с законом, восстанавливает события неспокойной весны 2014-го и старается не строить планов на будущее.

Также он признался, как ему предлагали свидетельствовать против своих бывших однопартийцев в обмен на свободу и настоятельно рекомендовали “уйти по обмену” в т. н. ДНР. А еще он рассказал, кому из своих бывших соратников он больше никогда не подаст руки и почему.

Также предлагаем вашему вниманию полною текстовую версию интервью.

Azaryanz1

- Скажи, пожалуйста, в каком ты статусе сейчас?

- У меня статус обвиняемого. Обвинительный акт находится сейчас на рассмотрении в Апелляционном суде. То есть в 2015 году Краматорский суд вынес мне приговор, который многие все видели и слышали. И до сих пор он находится в стадии апелляции. Моя апелляционная жалоба до сих пор не рассмотрена. То рассмотрение, которое было в 2016 году, нельзя назвать рассмотрением, и на это указал высший специализированный суд. Кассационный суд полностью отменил это решение как незаконное, потому что ни один довод, ни одно доказательство в апелляционной жалобе ни по сути, ни никаким-либо образом рассмотрено не было. То есть фактически они просто взяли и переписали тот абсолютный бред, который принял Краматорский городской суд в составе трех судей.

Я сейчас спокойно могу взять билет и выехать куда-то за границу. Но у меня такой необходимости скрываться от судов. Ни тогда, когда меня арестовывали, ни тем более и сейчас. Я никогда ни от кого не бежал, и бежать не собираюсь.

-То есть тебе сейчас просто изменили меру пресечения, осовободив из-под стражи?

- Дело в том, что статья ч. 1 статьи 258-3 не предусматривает иной меры пресечения, кроме как содержания под стражей. Поэтому суд не мог ни отменить мне меру пресечения, ни сменить ни на домашний арест, ни на личное обязательство, ни на поруки. Они могли только принять такое законное решение, как отменить меру пресечения полностью. Без всяких обязательств. То есть у меня сейчас нет абсолютно никаких ограничений.

Я сейчас спокойно могу взять билет и выехать куда-то за границу. Но у меня нет такой необходимости скрываться от судов. Ни тогда, когда меня арестовывали, ни тем более и сейчас. Я никогда ни от кого не бежал, и бежать не собираюсь.

Этим пытались манипулировать прокуратура, СБУ, когда избирали мне меру пресечения. Говорили: "Нельзя его ни в коем случае отпускать, потому что он смоется куда-то там с вещами, с родственниками, и не найдем".  А  я не собирался это делать раньше не собираюсь делать и сейчас. А то, что прокуратура с СБУ говорили, все теперь понимают, что это просто их выдумки. И это еще раз подтверждает, что та мера пресечения, которую ко мне применяли на протяжении почти трех лет, абсолютно не обоснована, взята с потолка.

- Ты уже месяц на свободе. После трех лет заключения тяжело было привыкнуть к свободе? 

- Естесвенно, понадобилась какая-то адаптация. Почти три года в замкнутом пространстве, как собака в будке, которую даже не выгуливают. Первое время было тяжело все. Даже для зрения, которое не привыкло видеть дальше, чем на пять метров.

Но основной удар всех моих временно обретенных привычек взяла на себя моя семья, жена, которая помогла мне максимально адаптироваться снова к свободе. Первое время, естественно, я мало с кем общался. Только с самыми близкими людьми. Сейчас немножко привыкаю.

"Мы вам предлагаем на камеру сейчас написать заявление, сказать, что вы хотите на обмен". Хорошо, что они камеру не включили, потому что я их практически со старту послал на 3-4 буквы.

Я не считаю, что те порядки, та субкультура, которая существует "там", хуже, чем на свободе. Многие моменты - ответственность за свои поступки, за свои слова, она очень позитивна для общества. Потому что здесь на свободе никто ни за что не отвечает.

- Недавно сообщалось, что тебе там предлагали обмен с т. н. ДНР, но ты отказался...

-  Дело в том, что меня СБУ неоднократно пыталась выпихнуть на так называемый обмен, начиная где-то с 2016 года. Хочу подчеркнуть, что это именно от них исходило.

Последнее настойчивое предложение мне сделали в Ровно в лагере. Приехали сотрудники СБУ, полковники с видеокамерами, пришла половина администрации лагеря и говорят: "Мы вам предлагаем на камеру сейчас написать заявление, сказать, что вы хотите на обмен". Хорошо, что они камеру не включили, потому что я их практически со старту послал на 3-4 буквы.

- Почему отказывался?

- Я там никого не знаю. Меня там никто не знает. Какие обмены? Я ни в чем не виновен. В чем смысл такой "свободы".  Мне хочется, чтобы свобода была. Но, для СБУ, для прокуратуры это называется меня послать, куда подальше, галочку поставить, сдыхаться и все, и проблема решена. А мне нужно как-то в суде все-таки доказать, что это все бред, что они написали в обвинительном акте.

Сейчас уже не 14-й, не 15-й год. Многие головы поостыли. Начали немножко разбираться, что же было. Какой там состав преступления правонарушения? Его там не было и быть не может.

Многих они ломали. Я знал таких. У человека в деле ничего нет. Но он сидит. И он приходит в камеру, говорит мне, что ему обмен предложил и он согласился. Я говорю: как ты, у тебя же ничего нет. "Вова, а что делать, - говорит, - мне сказали, буду сидеть 5-8 лет. А так я через полгода буду уже там, но на свободе". Вот это такого рода шантаж.

Конечно, большинство из тех, кто пошел на обмен, действительно каким-то образом там связан с террористами. Но были и такие, которые действительно соглашались на обмен, и которые отношения фактически не имеют. У кого-то под всю эту волну отжали бизнес. Доброжелатели какие-то, соседи написали, что он где-то стоял, где-то видели. Где-то подмахнули и там уже в суде, как и в моем случае, никто не разбирался было-не было. Все. Поставили клеймо "сепаратист", "террорист", "враг народа". И все пошло-поехало.

Таких много, их действительно тысячи. Политзаключенные у нас начали появляться с конца 14-го года. Я считаю, что действительно те, у кого надуманные обвинения по каким-то политическим мотивам - это политзаключенные.

- При Януковиче не было политзаключенных? 

- Не могу сказать, не интересовался. Наверное были. Но я уверен, что не в таком масштабе. Конечно во времена Януковича были преследования людей, которые участвовали в акциях, на майдане. Это, так называемый Автомайдан. Тоже их преследовали.  Но насколько я знаю, таких сроков, как от 8 до 15, никто никому не предъявлял. Да, люди попадали и находились в СИЗО. Возможно, там не один год, но здесь уж очень жесткий подход начался.

Azaryanz5

- Как ты считаешь, что именно, какие твои действия стали истинной причиной претензий к тебе со стороны правоохранительных органов? Почему именно к тебе. Ты же не единственный из всех глав поссоветов и Краматорских чиновников, которые оставались на местах. Но ты единственный получил такую проблему.

- Я об этом неоднократно задумывался. В городе Славянске арестовали мэра города. У нас мэр города Костюков сложил свои полномочия своевременно, и исполняющим обязанности был Андрей Борсук. Которого, кстати, сейчас в городе нет, и я уверен, что если бы он остался, то, как минимум, и он тоже был бы под следствием. И я думаю, что неспроста он все-таки уехал. У него был большой шанс стать политзаключенным.

Из тех, кто остался, арестовали меня. Я это связываю с несколькими причинами. Когда уже украинская власть вновь восстановилась в Краматорске, я начал более активно заниматься такими вопросами, как пассажироперевозки.

Там была круговая порука. Все это было проплачено и все это попахивало коррупцией. Я начал разбираться.

Кроме того у меня на территории поселка длительное время находился совхоз Орджоникидзе. Еще со времен СССР. 50 имущественных комплексов, площадью где-то в среднем 400 кв. м. каждый. За годы независимости они не платили ни одной копейки. То есть 25 лет они находятся, они действуют и не платят ни одной копейки аренды. Я об этом узнаю и иду в прокуратуру.

Стоит комплекс, а он, оказывается, числится как стройматериалы. То есть, нет документов, не заключен договор аренды. Я начал поднимать эту тему. Потом эти постройки начали активно разбирать на стройматериалы. Я неоднократно выезжал туда и с правоохранительными органами. Забирали людей, забирали оборудование. На следующий день их отпускали.

То есть там была круговая порука. Все это было проплачено и все это попахивало коррупцией. Я начал разбираться. Были публикации в средствах массовой информации. Это миллионные потери для бюджета. Как для города, так и для поселка. Меня, конечно, больше интересовал бюджет поселка. Потому что на те копейки, что выделялись, много для жителей, для поселка, для территории не сделаешь. А здесь вдруг оказывается такой вот клад. Естественно, мое желание и задача была через прокуратуру завести дело и потом в суде потребовать от предприятия ущерб.

- Это стало причиной преследований?

- Я не буду утверждать, но это одно из тех направлений. Там, где крутятся миллионы, продажные СБУшники и прокуратура запросто человека могут посадить. И слава Богу, что закончилось еще все так. Могло быть все намного хуже.

- А предприятие до сих пор работает, что с ним? 

- Предприятие тогда находилось на стадии ликвидации, оно как раз распродало все свое имущество другому предприятию. Шли махинации, чтобы уйти от налогов. Потом это начало все распиливаться, потому что предприятие, которое купило все эти имущественные комплексы, оно часть взяло для себя и начало оформлять на них документы. А от остального просто отказалось, и совхоз Орджоникидзе просто начал их продавать, как стройматериалы.

Приезжали сомнительные предприниматели, так называемые разборщики, которые разбирали эти имущественные комплексы на кирпич, на метал и так далее. Но прокуратура бездействовала. Я писал заявление в прокуратуру, но все это кануло в лету. Я вижу в этом стопроцентную коррупцию. Кто им там звонил сверху? Либо денег заносил. Почему они не занимались этим вопросом, пусть расскажут.

- Если говорить об обвинении и материалах дела, то тебя судили за пособничество террористам. Там есть показания неких свидетелей из так называемой "территориальной громады", которые в то время сотрудничали с террористами а теперь стали якобы патиотами, "жертвами", на которых ты доносил террористам. Там есть письмо с жалобой на них, которое ты якобы написал представителям т. н. ДНР. Ты письмо это писал, и оно действительно было? Вообще что это за ситуация с этими "товарищами"? 

- Я обязательно все это расскажу. Буквально в ближайшее судебное заседание. Просто некоторые моменты, которые связаны с судом, я бы не хотел заранее сейчас раскрывать. Потому что 16 мая будет суд. И у нас с моим защитником есть своя тактика. Все это мы расскажем в судебном порядке. Все это будет в ближайшее время доведено. Давайте этот вопрос на какое-то время отложим.

Часть из этого всего была продемонстрирована в Краматорском суде. Все видели, что это за представители, так называемой, территориальной общины на видео. Все слышали показания свидетелей и чем они там занимались. Как эти "проукраинские активисты" с представителями ДНР приезжали на мой поселок отжимать технику тех же сельскохозяйственных предприятий.

- После того, как украинская власть установилась в Краматорске, ты писал заявление на тех, которые приезжали отжимать технику? 

- После того, как украинская власть восстановилась, меня неоднократно приглашали как в милицию, так и в СБУ для пояснений, что здесь происходило. Естественно, я об этом тоже говорил. Я знаю, что на них было заведено дело, и не одно, но оно почему-то очень долго расследуется.

По первому приглашению в милицию я говорил обо всех этих событиях, об этом говорил Андрей Бессонный, и он указывал как раз таки, что именно я могу более подробно об этом рассказать. Именно эти "активисты" его во время оккупации арестовывали и под конвоем приводили в здание бывшей прокуратуры. Требовали от него, чтобы он написал заявление по собственному желанию.

Azaryanz3

- Те же самые люди (представители т. н. "территориальной громады")?

- Да. Он об этом говорил в суде, что да, именно Тихоненко требовал от него с вооруженными днровцами, чтобы он назначал тех людей, которые им нужны, на руководящие должности в коммунальные предприятия. После того, как он отказался это сделать, ему предложили под угрозой написать заявление об уходе со своей должности самостоятельно.

Я рассказал все, что видел собственными глазами. Есть другие свидетели. Есть сотрудники того же сельхозпредприятия, которые давали показания в суде, что действительно они приезжали вооруженные, проводили какие-то инвентаризации.

Ну вот представьте, приходит три человека неизвестных к вам домой. В частное домостроение. Говорят: здравствуйте. Мы у вас сейчас будем проводить инвентаризацию. Вот такая же ситуация. На частное предприятие сельскохозяйственное приезжают, и пошли открывать все.

Провели "инвентаризацию", опечатали, и в процессе этой "инвентаризации" пропало сначала два трактора, потом еще три. А в целом, по всему хозяйству было "инвентаризировано" таким образом сельхозтехники на сумму порядка 6 миллионов гривен. Есть официальные заявления этого сельхозпредприятия в правоохранительные органы.

Есть ответ прокуратуры Донецкой области одному из народных депутатов о том, что как раз таки по вот этим фактам ведется расследование. Кража транспортных средств в 2014 году, разбой, похищение человека. Есть уголовные дела на этих вот людей, о которых мы говорили. Ведется следствие. Вот оно ведется, ведется, но никак не доведется.

Вот вообще, конечно, у меня прямой вопрос к тому, как работают наши правоохранительные органы. Они арестовали меня в 15-м году, обвинили непонятно в чем и посадили в клетку. Сейчас меня выпустили, а в деле этого ничего нет. В то же время, возьмем те же самые фамилии, которые мы только называли. Они преспокойно себе находятся на свободе. А я могу назвать еще ряд людей, которые просто не то, что где-то что-то у кого-то отжимали. Они держали сами оружие и, скорее всего, убивали людей.

Я еще много фактов назову на судебном заседании. В свое время. У меня большая папка. Я много таких примеров могу назвать с конкретными фамилиями, с конкретными датами. Пусть поясняют, и мы тогда поймем, кто из нас сепаратист.

Вот буквально в 2016 году так случилось, что в одной из камер, в которых я был здесь, в Краматорске, как раз таки арестовали одного жителя города Артемовска. Его обвинили тоже сначала в терроризме. Он был заместителем командира батальона "Кальмиус" в ДНР. То есть это военизированное образование. Естественно человек причастен действительно к военным действиям. Каково мое удивление было после того, как через месяц против него закрыли уголовное дело. Абсолютно. Отпустили. Кстати, он также представитель т. н. "территориальной громады", правда, города Бахмута (Артемовска). Когда я узнал, меня это очень заинтересовало. Потом я с ним связался, чтобы узнать, как у него это получилось. Он даже не постеснялся мне рассказать, что его свобода стоила ему порядка 4 тысяч долларов.

Вот и все. Его просто освободили от уголовной ответственности по части второй ст. 258. То есть сделали так, что оказывается, он сам приехал, признался во всем, всех там сдал и вот по этой, типа, программе он полностью чист перед законом.

Я еще много фактов назову на судебном заседании. В свое время. У меня большая папка. Я много таких примеров могу назвать с конкретными фамилиями, с конкретными датами. Пусть поясняют, и мы тогда поймем, кто из нас сепаратист.

Я понимаю, что вопрос о т. н. "территориальной громаде" с Тихоненко и компанией, наверное, один из самых интересных в моем деле. Я никакой интриги не держу. Просто давайте дождемся 16-го числа. Вопрос таки напрямую связан с судом.

Еще, что касается моего ареста, я скажу, что накануне, буквально за месяц до этого, начали ко мне подходить разные знакомые люди, говорить, что вот как-то я слишком бурную деятельность начал, передавали разные приветы, что не тем я занимаюсь, что не нужно оно мне, чтобы я одумался, и так далее. Поэтому я это все в одну цепь и складываю.

Есть у меня еще версия моего ареста, связанная с автоперевозчиками. Я меньше "грешу" на это, но она тоже имеет право на жизнь. Как-то получилось, что за 10 дней до назначенного нам пассажиропотока, где мы должны были действительно изучить, какой же пассажиропоток в автотранспорте города Краматорска, меня берут и арестовывают. Естественно это мероприятие накрывается медным тазом. Никто это так в итоге как бы реально и не посчитал. А от этого действительно зависело, какая себестоимость перевозки в автотранспорте.

Но больше я склонен к тому, что все это связано именно с вот этими имущественными комплексами, с совхозом.

- В период оккупации Краматорска боевиками, если чиновник, в данном случае руководитель поселкового совета видит, что те же самые днровцы, или те, кто выступает от их имени, что-то отбирают, грабят, как можно было повлиять на эту ситуацию? Как ты, как чиновник должен был поступать в этой ситуации? 

- Я, прежде всего, понимал, что настало время, которое можно называть особым. То есть нет в городе уже ничего - ни власти, ни правоохранителей. Ничего. В городе наступил хаос. В этой ситуации есть только действия в условиях крайней необходимости, когда в городе просто "дикий запад" по большому счету.

Естественно законы диктуют тебе обращаться в правоохранительные органы, которые есть на территории Украины. А на территории Краматорска и всей Донецкой области их не было. То есть фактически звонить в Киев, в МВД и говорить, что у нас здесь в Краматорске нечто происходит, приедьте разберитесь. Ну это смешно. Действительно это общеизвестный факт и у меня есть официальные ответы из МВД, СБУ и прокуратуры, что их действительно здесь не было.

- То есть ты обращался в то время в Киев?

- Я звонил на горячую линию Кабинета министров Украины. Я обращался к тем сотрудникам СБУ, чьи мобильные номера были. Но там либо трубку не брали, либо говорили: "Ну извини, что ты там в том Краматорске делаешь? Бери да и уезжай". Говорю: как? Все-таки жители, избиратели... сейчас я уеду и что обо мне будут думать. Для меня очень важно то, что обо мне скажут люди. Всегда было важно.

Было много предложений переехать в другой город. Предлагали даже неплохие должности, включая должность заместителя городского головы. Но как-то вот не так меня, наверное, воспитали родители, что сущность моя проявилась в том, что я должен был остаться все-таки здесь.

- Продолжим,..  то есть ты остался, правоохранительные органы не работают. Их нет. Что делать?

- А что делать? Бездействовать - это то же самое, что уехать. Либо каким-то образом действовать. К кому обращаться, если к тебе приезжают вооруженные бандиты.

Ну, к соседу можно обратиться. Он скажет: понимаю, плохо дело. Можно в МВД, в Киев позвонить, там скажут, что через год или через месяц власть вернется и займется вопросом, если не забудет.

Либо можно пойти поговорить с самими бандитами: "А что ж вы делаете ребята. Тем более вы же преподносите себя не как бандиты, а как власть "лучшая той хунты", которая была на то время. Сгоняете наркоманов, наркоточки закрываете, самогонные точки и в то же время вы приезжаете и получается, ваши сотрудники под флагом ДНР отжимают технику, отжимают машины. Это же не только у меня на поселке происходило.

Естественно такой вариант напрашивался. И если мы говорим сейчас не обо мне, а о каком-то отдельном чиновнике, то все равно это вопрос тоже очень тонкий. Если он пришел и решил вопрос, и все-таки вот эти противоправные действия прекратились, то я бы не спрашивал с него, а наоборот, сказал бы ему спасибо.

Я ни на секунду не жалею ни о чем. Ни о каком своем действии. В тот период. То есть если бы сейчас опять все вернулось, я бы сделал точно так же. Даже зная, что мне придется за это потом отсидеть 2 года и 9 месяцев. Я бы себя сейчас чувствовал очень гадко, если бы я все-таки уехал. Может быть, я был бы на свободе. Может быть, был бы целее. Но на душе не было бы так спокойно. Я  вышел на свободу с чистой совестью, да. Осадок у меня такой, что отсидел ни за что, ну ничего.

- Ты считаешь, что повлиять на вооруженных бандитов можно было только поговорив с ними. Когда начали на твоем поселке отжимать технику, ты с ними разговаривал? С этими вооруженными бандитами? Как-то это помогло решить проблему или нет? 

- Мы возвращаемся не прямо, но косвенно именно к тому эпизоду, по которому идут судебные заседания. Поэтому давай я отвечу после суда. Все эти показания, все эти доказательства, включая видео, будут еще раз предоставлены там в судебном заседании.

- В соцсетях часто вспоминают 16-е апреля 2014-го года, когда в Пчелкино вошла колона украинская. Половина прошла, половина не прошла. Люди заблокировали. Вспоминают, что Владимир Азарьянц, руководитель поселка, был и он как-то участвовал в этом блокировании. Ты можешь вспомнить тот день? Где ты был и что ты делал? 

- В районе 9 часов кто-то из жителей начал на улице кричать, что идут танки. Потом я увидел людей, которые приезжали со стороны Старого города на 5-6 машинах. Остановились возле поссовета. Вышли из машин, начали громко кричать. Я дословно не помню, но все сводилось к тому, что едут танки, спасайтесь, в нас сейчас стреляют, убивают и так далее.

Я, когда вышел посмотреть, что там происходит, увидел колону, которая приближалась, и порядка 15 до 20 человек, которые стали стенкой, не давая им проехать. Я подошел к людям, начал говорить: что вы делаете, зачем? Там одни были эмоции, ничего внятного, никакой конкретики. Все сводилось к тому, что едут танки и их нужно останавливать.

Колонна приближавшаяся начала стрелять холостыми в воздух. Начала пускать дымовые шашки. А люди, которые собрались стенкой, рассыпались. Кто-то начал кричать, рыдать. Но все это на какой-то театр запланированный было похоже. Кто-то кидал камни, кто-то пытался лезть под эти вот БМП. 2 машины появилось, которые пытались тоже заблокировать собой проезд для этой техники. Я, видя это, начал людей оттягивать и отговаривать лезть туда.

Первая колонна, это порядка 10 машин, проехала. Не удалось этой стенке никого удержать, они благополучно проехали.  Я уже перешел на сторону, где поссовет и люди двинулись на меня с претензиями, какого это я лешего пытался их оттягивать. Я получил несколько ударов по корпусу. Начались крики: "Сейчас сожжем его машину". И я, пятясь назад, скрылся у себя в поссовете. После этого, но это уже было в кабинете, я начал уже звонить везде, куда только можно. В милицию, в СБУ. Говорить, что идет колона. Звонил мэру. В милиции сказали: "ну хорошо, мы скоро подъедем". СБУ говорит: "мы сейчас будем кому-то там передавать, согласовывать, пересогласовывать, выяснять что делать". И на этом все.

Затем вторая колона, которая припоздала, была заблокирована. Одна из бронемашин заглохла и застопорила все движение. А там разъехаться нельзя было, объехать. Их снова окружили, и началось опять блокирование.

- Каково было твое участие?

- В три часа ко мне зашел Андрей Бессоный. Сказал, что он с начальником милиции приехал и предложил как-то выходить и разговаривать с людьми, чтоб все расходились. Приехал также с ними подполковник Швец, который должен был переговоры вести. Начал переговоры вести он. Он начал говорить людям, что никто никуда не поедет и даже сейчас развернется и обратно в Днепр вернется.

Но народ или там представители, самые активисты, были непреклонны. В какой-то момент Колупай (тогдашний начальник Краматорского ГОУМВД) попросил меня к полковнику этому Швецу забраться на броню и тоже обратиться к людям. Что я и сделал.

- Нам интересны такие фамилии как Скударь, Панков и Тука.

- Говорю, что вы хотите от этих дедов, в хорошем смысле слова?

Но меня они также не послушали, сказали, что никуда не уйдут. Я им предложил организовать рабочую группу порядка 5-10 человек и в поссовете обсудить вопрос, каким образом из этого всего выходить. Но там и не пахло никаким конструктивом. Куча эмоций. То есть людей кто-то подогревал. Кричали: все это неправильно, мы отсюда не уйдем.

Через какое-то время приехали представители так называемой ДНР. Они отошли в сторонку вместе с подполковником Швецом и начали что-то обсуждать.

Потом он взобрался на БТР и сказал, что вот они с представителем ДНР договорились, что они сдают со всего оружия затворы и замки с бронетехники. Где-то заполночь они все развернулись и уехали, не знаю, куда.  Но главное, что в тот день никто не пострадал. То есть никто не был ранен. Никто не был убит.

- А теперь какие твои дальнейшие действия? Что ты будешь делать? Не намерен снова пойти на выборы при случае? 

- Все будет продиктовано теми событиями, которые будут происходить в суде. Настолько далеких планов я не строю. Возможно, где-то они у меня в мыслях летают. Но я не хочу об этом сейчас даже думать. Вопрос номер один - это суд. У меня на протяжении всех этих трех лет выбор один: либо пан, либо пропал. Меня не устраивает абсолютно никакой обвинительный приговор. Ни по какой статье - ни по терроризму, ни даже административный или какой-то там протокол. Эта позиция не меняется. В моих действиях состава преступления не было, нет и быть не может. Я настроен только на оправдательный приговор и буду все делать для того, чтобы в суде это доказать.

- А в принципе допускаешь, если все для тебя хорошо будет, то ты можешь вернуться к активной политической жизни?

- Мы предполагаем, а Бог располагает. Я в 2009 году, еще за 4 недели до выборов в поссовет, ни сном ни духом не предполагал, что стану головой. Это было настолько спонтанно. Как и в 2015 году. 10 июня, сидя в кабинете в 10 часов, я и не предполагал,  что в 10.30 за мной придут, и я на 2 года и 9 месяцев отправлюсь за решетку.

У меня произошла серьезная переоценка ценностей в жизни. И нету таких каких-то там амбиций. Для меня всегда было, да и сейчас, наверное, больше, чем когда бы то ни было, главный приоритет - оставаться человеком. Это и позволило мне выжить в тюрьме. Если ты на свободе был человеком, то и в тюрьме тебе будет легко, даже стены не будут так угнетать.

- Ты был сторонником Партии регионов, возглавлял в свое время в Краматорске молодежное крыло регионалов, поддерживал партийную идеологию, поддерживал Антимайдан. Сегодня у тебя изменилось отношение к этой идеологии, к своими тогдашним лидерам и однопартийцам?

- Смотря о каких однопартийцах говорить. Если о таких однопартийцах, как Максим Ефимов, не хочу выражаться, но я считаю его предателем. Я ему об этом говорил.  Могу еще раз сказать. То есть он в очень тяжелое время для партии просто переметнулся в другую партию и все.

О каких однопартийцах еще говорить? Брать однопартийцев Георгия Марковича, Панкова старшего, Туку? Кстати с ними есть отдельная история. Перед тем как меня этапировали в лагерь на Западную Украину, ко мне в СИЗО приехали сотрудники СБУ. Когда я поинтересовался, кстати, у них удостоверениями, они их показали не показывая фамилию.

- Чего хотим? - справшиваю.

- Вы понимаете, мы считаем, что вы невиновны. И все вот не правильно, нужно вас отпускать.

- Чего хотим?

- Нам интересны такие фамилии как Скударь, Панков и Тука.

- Говорю, что вы хотите от этих дедов, в хорошем смысле слова?

- Ну вот ты же понимаешь, нужно, чтобы ты рассказал... ты же понимаешь, что от этого свобода зависит...

Я подробно там слово в слово разговор не помню, но все сводилось к тому, что мне просто предлагалось против этих людей лжесвидетельствовать сначала на судебном расследовании, а потом, естественно, и в суде. Ну я им просто в жесткой форме ответил, что не такое у меня воспитание, чтобы лжесвидетельствовать. Тем более было бы о чем и за что.

Лжесвидетельствовать, как это и делали те, так называемые представители "территориальной громады" в суде? Ну нет. Я бы с этим никогда жить не смог.

Azaryanz2

Вот и все. Поэтому я со своими однопартийцами долгое время не общался, поэтому я не знаю, какая у них сейчас позиция. Но к Ефимову отношение негативное. И многим однопартийцам я сейчас даже руку не протяну. За их малодушие, скажем. У меня позиция всегда была принципиальная. И оценивать других людей не люблю. Я готов отвечать только за свои поступки. Пусть они ответят тоже за свои.

К тем, кто в трудное время сбежал из партии, какая бы она ни была, отношение однозначно у меня негативное. Партия, какая бы она ни была, как бы ее не критиковали, за нее голосовали люди. Никто никого не заставлял идти и ставить в бюллетене птичку. Такой был выбор, который и я делал тоже в свое время. Во что сейчас превратилась партия, сложно оценивать, так как последние месяцы я фактически общаюсь только со своей семьей. И вот о каком-то политическом будущем, или о каком другом, кроме как о судах, я не думаю. Может как-то слишком размыто ответил, простите, как могу.

Алексей Ладыка, Дмитрий Лукьяненко

Інші статті на цю тему

policiya-naruchnyky

Інформацію він поширював у Телеграмі-каналі

nelya-shtepa

Ексголова Слов’янська цьогоріч пропустила всі судові засідання по її справі через стан здоров’я обвинуваченої

dnr-kramatorsk

Обидва залишаться на волі попри судимості

коментарі